Автопортрет.
1932
Солдаты. 1926
Кортес и
Малинче. 1926
Мексиканская
женщина. 1929
Сапата. 1930
Панчо Вилья. 1931
Сапатисты. 1931
Зима. 1932
Обнаженная
Американский
эпос. Миграция. Фреска. 1932-34
Американский
эпос. Принесение человеческой жертвы.
Фреска. 1932-34
Американский
эпос. Современная человеческая жертва.
Фреска. 1932-34
Американский
эпос. Англоамерканцы. Фреска. 1932-34
Американский
эпос. Духовная миграция. Фреска. 1932-34
Женщина. Эскиз к
фреске "Катарсис". 1935
Роспись купола
Университета в Гвадалахаре
Прометей
Женщина в шляпе.
1940
Кабачок. 1945
Хосе
Клементе
Ороско
он-лайн
*
*
*
*
*
*
*
*
Мне хочется, чтобы мои выставки были не только собранием вирт
|
Gallery
of Andy |
Из всей великой троицы мексиканских «муралей» (мастеров росписи стен) – Риверы, Сикейроса и Ороско, последний наименее известен в России. Он не был плейбоем и гением саморекламы, как Ривера, не был таким «пламенным» марксистом как Сикейрос, и к старости вроде бы даже симпатизировал Гитлеру и носил свастику. Жизнь Ороско – это, прежде всего, работа. Его автобиографию читать не интересно – это всего лишь сухое перечисление дат и проектов. Его не интересовали любовные интриги, развлечения (хотя его брат владел ночным клубом), его настоящей страстью были колоссальные фрески, которыми он украсил десятки зданий в Мексике и США.
Живые стены Хосе Ороско
Хосе
Клементе Ороско родился в1883 году, в
небольшом городке Гусман, в штате
Халиско. Он получил широкое
разностороннее образование: учился в
национальной сельскохозяйственной
школе, после четырех лет, проведенных в
Национальном университете (1900–1904), он
изучал архитектурное проектирование в
Академии Сан-Карлос и работал
чертежником.
Он был одним из активных участников мексиканской революции, на фронте его ранили, он потерял руку. В графическом цикле 1913–1917 годов «Мексика в революции» Ороско запечатлел динамику и драматизм революционных событий. Ненависть к злу, стихия народа, мечтающего о свободе, – обо всем этом художник рассказывал взволнованно, темпераментно. В этом ему помогало и знание трагического искусства великого испанца Гойи.
Временное поражение революции вынудило Ороско бежать из страны. Три года он жил в США. В 1920 году он возвращается на родину. Польза от революционных перемен стала очевидной. Прошли земельная и трудовая реформы, могущество католической церкви значительно пошатнулось, полезные ископаемые перешли в государственное пользование. В Мексике начался крестовый поход за грамотность, была построена тысяча сельских школ. Были заключены контракты с художниками с тем, чтобы они расписывали стены общественных сооружений фресками, которые прославляли бы мексиканскую историю и культуру. В 1922 году Ороско приглашают вместе с другими мастерами расписать здание национальной подготовительной школы в Мехико. В европейском искусстве традиции монументального творчества были уже давно утеряны. Все «мурали» были приверженцами национального мексиканского искусства, только они понимали его по-разному, Ривера, например, бравировал индейским элементом, а Ороско больше придерживался испанских традиций. В своем творчестве он старался на сколько это возможно избегать всяческой «мексиканщины» - холщевых штанов, сомбреро, деревенских сандалий.
С своей «Автобиографии» он пишет: «Даже ошибки, которые мы совершали, были полезны. Была прорвана рутина, покончено со множеством предрассудков. Живопись увидела социальные проблемы с новой точки зрения. Она покончила с художником-богемой, который жил отшельником в “башне из слоновой кости”. Тогдашние художники и скульпторы были людьми действия, сильными, здоровыми, знающими, готовыми трудиться как хороший рабочий - по 8-10 часов в сутки. Хотевшими все узнать и понять, и найти свое место среди строителей нового мира. Они надевали комбинезоны и поднимались на леса».
Ороско в своих поисках опирался на искусство древней Америки, многое дало ему знакомство с опытом старых европейских мастеров, с работами Джотто, а позже и Эль Греко. В ранних фресках Ороско поражают удивительная цельность, мощь и суровость. Его фрески - это драматический по своему ощущению, грандиозный современный эпос, пронизанный ритмами современной жизни. В эти годы Ороско входил в «Синдикат технических работников, художников и скульпторов», который вел подвижническую борьбу за революционное преобразование общества средствами искусства. Мексиканская реакция подвергла жестоким нападкам социально направленное творчество художника. В 1927 году он вновь на 7 лет вынужден уехать в США.
В Соединенных Штатах Ороско работает очень плодотворно. В эти годы он совершает длительную поездку по европейским странам, знакомясь с новейшими движениями в искусстве. Его фрески и Клермонте в Калифорнии ("Прометей", 1930) и в Хановере, штат Нью-Хэмпшир, говорят о серьезных переменах в его искусстве. Он по-прежнему верен методу социально-исторического монтажа событий в пределах одной композиции, но в его работах появляется нервная импульсивность, сумеречная напряженность, все шире он прибегает к приемам деформации. Он передает всю мощь и направление человеческих усилий и их обреченность. Ороско более отрицает, чем утверждает. Ощущая бессилие и ярость перед злом современной цивилизации, он часто прибегает к сатирическим разящим гиперболам.
Ороско пишет из Нью-Йорка Жану Шарло, другому члену содружества революционных живописцев Мексики, о «радости на весь оставшийся день», овладевшей его душой после посещения выставки импрессионистов. Но тут же добавляет: “Такие живописцы - люди, которые живут в саду и поджидают подружек к пятичасовому чаю, для них - салоны, хорошее общество, хорошая выпивка и мягкая постель. А мы – революционеры, прoклятые и мрущие с голоду».Ороско волновал апокалиптический смысл истории, больше чем политика и доктрины. Но и он не остался чужд веяниям времени. На фреске для нью-йоркской Новой школы социальных исследований он поместил в ряду апостолов правого дела изображения Ленина, Ганди, Фелипе Карильо Пуэрте и Сталина.
В
1934 году Ороско вновь в Мексике. Он
несколько лет работает в Гвадалахаре,
главном городе штата Халиско,
расписывает различные общественные
здания. Сложный и противоречивый
характер его монументальной живописи
этого времени очевиден. Подчеркнутая
эмоциональность граничит порой с
экзальтированностью в духе
экспрессионизма, фантастика - с
сюрреалистическими видениями, гротеск
с отрицанием всех и всего, смутная
надежда с беспросветным пессимизмом.
Ороско патетичен. Его фрески страстная
исповедь и грозное предупреждение. В
них часто начинают возникать
предчувствия грядущей мировой войны.
Они увлекают зрителя столкновением
противоборствующих начал и сил,
размахом и масштабом страстей.
Ороско занимался и станковой живописью, и графикой, но главным делом его, призванием была фреска. Умер Ороско в Мехико 7 сентября 1949 года.
После его смерти в Гвадалахаре, где он много лет работал, был открыт его музей-мастерская. Он стал местом паломничества молодых мексиканских художников. Об искусстве Ороско еще трудно говорить как о прошлом. Это - живое явление, сегодняшний день искусства Мексики.
При написании этой статьи использованы фрагменты материала М.Ocтpoвского.
*
Другие выставки на этом сайте:
|
|
|